За время работы в экспедициях выработалось у меня одно постоянное правило: лучше взять с собой лишнюю тёплую вещь, чем потом сетовать на её нехватку. Безусловно, бывает так, что эта вещь остаётся лежать где-нибудь в рюкзаке, только и создавая лишнюю тяжесть при его переносах. Но в других случаях ты несказанно радуешься наличию тёплой одежды и хвалишь себя за то, что включил её в список дорожных вещей. А уж когда едешь в Заполярье, к этому правилу прислушиваешься вдвойне...
Похолодание пришло знатное. Западный ветер, усиленный холодом от самой реки Паз, заставил меня распаковать взятые из дома теплые запасы. И не мешали ему даже солнечная погода и полярный день. Утром в окно глянешь - на острове уютно и тепло, а из дома выйдешь - поежишься, шапку поправишь и перчатки наденешь. Лишь на короткое время, после семи часов вечера здешние ветра делают небольшую передышку, и на воде Паза вместо волн остаётся лишь мелкая рябь. Но в эти дни даже вечера не прогревались - слишком щедро надуло холодного воздуха в березовые и сосновые леса.
Но работа есть работа, и наблюдения всегда остаются наблюдениями. Несмотря на холода, пернатые обитатели острова весьма активны. Если есть подходящий корм, то птицам не страшны подобные изменения погоды. Иначе как бы они преодолевали большие расстояние во время своих миграционных перелетов? Вот и сейчас, выходя из дома я то и дело наблюдаю белую трясогузку, кормящуюся около дома. Недавно сфотографировал её сидящей на печной трубе. Вечером во время затишья становятся активными насекомые, которых и склевывает трясогузка, бегая по берегу или мосткам. По-прежнему ловятся юрки, чаще всего самцы - не только местные, но и холостые, не имеющие пару. А самки юрков сели на кладку - наблюдал уже высоко на берёзе торчащий из гнезда хвостик.
Орнитолога от холода спасает работа и постоянное передвижение. Вечерами же с особым удовольствием топлю финский камин в доме Ханса Сконнинга, чтобы прогреть помещение на ночь. Печь - не только украшение, но и один из символов этого дома, позволяющий пережить любую непогоду. До чего же приятно, заложив в неё дрова, поднести зажженную спичку, а потом наблюдать, как разгорается пламя, как начинают мерцать сквозь огнеупорное стекло дверцы его подвижные языки. Прогревшись, печь начинает "разговаривать" - пощелкивать, словно оповещая о том, что к ней лучше не прикасаться. После этого можно убавить поддув воздуха, чтобы дрова лучше горели и наслаждаться теплом: заполнить дневник наблюдений или просто задуматься о связи времен, о том, как когда-то давно живущие на этом острове люди также стремились согреться у огня.
Когда живёшь на острове один
От предвкушенья вечером сомлея,
Наколешь дров и разожжёшь камин,
И в доме станет чуточку теплее.
Есть что-то притягательное в нём,
В ковре углей, багровых, белых, алых.
Сидишь, прикован пляшущим огнём,
Уходят сырость, давняя усталость.
И, отогревшись, понимаешь сам
Среди тайги, болот, проток и речек,
Что век назад норвежец и саам
Здесь так же грелись у таких же печек.
Что всё осталось: остров и река,
Тропа и дом, бревенчатые стены.
Надолго ли? Неведомо пока,
Но пламя будет вечным, несомненно.
Продолжение следует...
Автор: Евгений Мельников
Похолодание пришло знатное. Западный ветер, усиленный холодом от самой реки Паз, заставил меня распаковать взятые из дома теплые запасы. И не мешали ему даже солнечная погода и полярный день. Утром в окно глянешь - на острове уютно и тепло, а из дома выйдешь - поежишься, шапку поправишь и перчатки наденешь. Лишь на короткое время, после семи часов вечера здешние ветра делают небольшую передышку, и на воде Паза вместо волн остаётся лишь мелкая рябь. Но в эти дни даже вечера не прогревались - слишком щедро надуло холодного воздуха в березовые и сосновые леса.
Но работа есть работа, и наблюдения всегда остаются наблюдениями. Несмотря на холода, пернатые обитатели острова весьма активны. Если есть подходящий корм, то птицам не страшны подобные изменения погоды. Иначе как бы они преодолевали большие расстояние во время своих миграционных перелетов? Вот и сейчас, выходя из дома я то и дело наблюдаю белую трясогузку, кормящуюся около дома. Недавно сфотографировал её сидящей на печной трубе. Вечером во время затишья становятся активными насекомые, которых и склевывает трясогузка, бегая по берегу или мосткам. По-прежнему ловятся юрки, чаще всего самцы - не только местные, но и холостые, не имеющие пару. А самки юрков сели на кладку - наблюдал уже высоко на берёзе торчащий из гнезда хвостик.
Орнитолога от холода спасает работа и постоянное передвижение. Вечерами же с особым удовольствием топлю финский камин в доме Ханса Сконнинга, чтобы прогреть помещение на ночь. Печь - не только украшение, но и один из символов этого дома, позволяющий пережить любую непогоду. До чего же приятно, заложив в неё дрова, поднести зажженную спичку, а потом наблюдать, как разгорается пламя, как начинают мерцать сквозь огнеупорное стекло дверцы его подвижные языки. Прогревшись, печь начинает "разговаривать" - пощелкивать, словно оповещая о том, что к ней лучше не прикасаться. После этого можно убавить поддув воздуха, чтобы дрова лучше горели и наслаждаться теплом: заполнить дневник наблюдений или просто задуматься о связи времен, о том, как когда-то давно живущие на этом острове люди также стремились согреться у огня.
Когда живёшь на острове один
От предвкушенья вечером сомлея,
Наколешь дров и разожжёшь камин,
И в доме станет чуточку теплее.
Есть что-то притягательное в нём,
В ковре углей, багровых, белых, алых.
Сидишь, прикован пляшущим огнём,
Уходят сырость, давняя усталость.
И, отогревшись, понимаешь сам
Среди тайги, болот, проток и речек,
Что век назад норвежец и саам
Здесь так же грелись у таких же печек.
Что всё осталось: остров и река,
Тропа и дом, бревенчатые стены.
Надолго ли? Неведомо пока,
Но пламя будет вечным, несомненно.
Продолжение следует...
Автор: Евгений Мельников
